
Как Валерия Гайшун воссоздает еврейский Бобруйск из валяной шерсти
— Я не делала эти куклы. Они у меня родились! — говорит Валерия Гайшун, — По профессии я — мама, у меня четверо детей, а создание кукол — хобби.
Гайшун по образованию экономист, художник в душе и рукодельница. Технику валяния из шерсти она осваивала самостоятельно, но то, что получилось – действительно произведения искусства. Рост кукол 35-40 сантиметров. Всю мебель ей делают на заказ. Посуду, чайнички собирают по знакомым.
Валерия появилась на свет в Ленинграде, но вскоре семья переехала в Бобруйск.
— Бобруйск моего детства: 65 процентов жителей были евреями! Друзья семьи, учителя, врачи, парикмахеры, портные, киоскеры, продавцы в магазинах — все кругом! Я тогда об этом не задумывалась. Еврейская атмосфера окружала меня, это была сама моя жизнь.
Вот откуда эти узнаваемые типажи — эти шнобели, эти глаза навыкате.
Куклы – особый вид искусства, они способны вернуть в детство, когда человек умеет жить, не нахмурив лоб.
Среди кукол Валерии нет ни одной по-настоящему портретной, но каждый находит в них кого-то из своих знакомых. «Ой, Эмма! Это же мы с тобой сидим! Смотри, а вот моя начальница!»
Где теперь они, бобруйские евреи с «пятой графой»? Давным-давно взяли чемоданы и эмигрировали… Неслучайно куклы Валерии «живут» и выставляются в открытых чемоданах. Это — символ отъезда и ностальгии. Евреи уехали из Бобруйска и увезли с собой весь колорит…
Лишь раз, в отеле на Мертвом море, Валерия вновь встретила знакомые образы. «Дело было в Йом Кипур. Религиозные друзья, у которых мы остановились, «сплавили» нас в отель, чтобы мы не смущали их своим некошерным видом. Туда же отправили своих родителей молодые израильтяне. Я сидела, как в детстве. Кругом евреи – с тем же акцентом, с теми же прибаутками…»
Но творчество Валерии посвящено не только тем, уехавшим. Еврейские куклы — это дань памяти единственному еврею, не покинувшему Бобруйск. Горячо любимому деду по имени Гирш.
— Он ушел из жизни 13 лет назад. Но мне кажется, что он все время с нами, — говорит Валерия.
Гирш Хацкелевич Вольфсон был подающим надежды музыкантом. А потом ушел на войну, в неполные 18 лет, и вернулся капитаном, весь в орденах. Но вот беда – после ранения стал стремительно портиться слух. Пришлось переучиться на инженера. Когда евреи валом повалили из Бобруйска, он остался. Просто не смог покинуть землю, которую защищал. И всю жизнь невесело шутил: «Хочу попасть в Красную Книгу».
— Помню деда еще молодым, черноволосым. Он был… смиренным человеком, что ли. Принимал жизнь такой, какая она есть. И никогда ни о ком не сказал ни одного плохого слова. Жизнь его была ох, какой нелегкой. Но он всегда чувствовал себя счастливым и не сетовал ни на что. Даже яблочко получить из его рук – было огромной радостью. Ведь он сам так радовался, что может чем-то меня угостить. Я была его старшей внучкой. Он очень много со мной возился.
Успел и моих детей полюбить. Только младшего сына не застал. Эта дедушкина любовь…. Я до сих пор в ней живу! У меня три дочки, и только самый маленький – сын. И я знаю, что мальчика должна любить за двоих – за себя и за деда.
Из этой любви и выросли еврейские куклы: «Они идут из самой души. А моя душа полна еврейством».
— Это семья советских евреев по фамилии Кацнельсон. Главный герой – Гирш Абрамович. Я назвала его в честь своего деда. Он работает на маленьком складике. Жену Гирша Абрамовича зовут Роза Моисеевна. Она домохозяйка. А вот и мама главы семьи – Циля Янкелевна (так взаправду звали маму моего деда). У нее артрит, поэтому она сидит в кресле. Но это полновластная дама. В ее руке — ключи. Это ключи от жизни. А вот ее супруг, Абрам Бениаминович, уже умер. Его портрет вы видите на шкафу. Сына Гирша Абрамовича и Розы Моисеевны зовут Монечка. Он играет на скрипочке. Мальчик очень много занимается, поэтому он грустный. Но талантливый! Когда-то я читала книгу Эфраима Севелы (кстати, он был родом из Бобруйска) о евреях, которые не успели спастись от фашистов. Мне запала в душу одна фраза: «Пока Моня играет гаммы, ничего плохого случиться не может». Так вот, Монечка Кацнельсон – это тот самый Моня! Сестренка Мони, Сонечка, сидит, распахнув глазенки, и слушает. Мама вся поглощена сыном, она стоит у плиты, но еще даже не начала готовить. А Гирш Абрамович красноречиво держит в руке часики: «Пора обедать!» В семье все хорошо. У детей книги, кубики… Да, они живут в однушке, но зато у них ковер!
Многие куклы покинули автора, уехали на постоянное место жительства в Израиль, Россию, Францию и даже Филиппины, отправились к новым владельцам – своим прототипам.
— Мне пришлось открывать собственный ОВИР. Каждой убывающей кукле я готовлю сертификат в виде красного советского паспорта, в котором указаны имя, год рождения. И у себя оставляю дубликаты на память. По ним можно определить, что мои куклы уже пережили несколько волн эмиграции.
Анна БРОДОЦКАЯ, JewishNews.com.ua