Ушел Марк Рудинштейн…
Ирина Абрамович: «В еврейском мире мужчина несовершенен пока он не женился»
На все мероприятия, будь то выставка в музее или дипломатический прием, минский раввин Григорий Абрамович обычно приходит вместе со своей супругой Ириной. Она не только прекрасно выглядит и всегда открыта общению, но и принадлежит к числу редких женщин, которые умеют создать атмосферу доверия и тепла. Ирина Абрамович с радостью дала интервью, в котором откровенно рассказала о том, как встретила своего мужа, как ради семьи отказалась от мечты стать женщиной-раввином, и, конечно, как же не поговорить с настоящей еврейской мамой о воспитании детей
— Родилась я в городе Биробиджан, это Еврейская автономная область, — начала рассказ Ирина. — Потом училась в Москве, окончила факультет логопедии, я — логопед по образованию. Поступила в Москве в Институт современного иудаизма. Отучившись там 2 года, я получила предложение продолжить учебу в Берлине, изучать иудаизм.
— Как вы познакомились с мужем, раввином Григорием Абрамовичем?
— В Германии, на межконфессиональной конференции. Он учился тогда в Лондоне на раввина, я – в Берлине. В марте он заканчивал учебу, мы много переписывались по интернету… Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда, но это было такое яркое чувство, которое привело к тому, что жить отдельно мы уже не могли. Была необходимость постоянного общения. И в июле мы поженились.
— В момент знакомства у вас уже было много общего.
— Моя еврейская жизнь началась довольно рано. В родном Биробиджане были еврейские клубы, воскресные школы… В Москве я работала в Сохнуте — это еврейское агентство для Израиля — окончила курсы, чтобы быть мадрихом — вожатым по-русски. Я преподавала еврейскую историю и традиции детям, взрослым. И первый мой визит в Минск состоялся, когда я приехала на один из семинаров в качестве лектора в 1999 году. Даже не могла предположить тогда, что буду жить в Минске!
После трех с половиной месяцев знакомства мы поженились с мужем, переехали в Минск. Он окончил к тому времени свое образование раввина и забрал меня…
— Вы отказались от планов стать раввином?
— Я понимала, что не бывает семьи, которая живет порознь. Конечно, я могла остаться в Германии, доучиться 4 года, но я сомневаюсь, что я бы потом вернулась. Я училась на «рабиникал стади» — раввинистическое образование. Я понимала, что мы не сможем работать в одном месте, два раввина обычно не работают в одном городе. Кому-то надо было чем-то жертвовать. Я выбрала для себя семью.
— Это было нелегко?
— Я даже не сразу оставила учебу, а взяла на год отпуск, чтобы морально подготовиться к тому, что не буду там учиться, что я отказываюсь получать европейское образование. Но я об этом не жалею. Здесь, в Минске, я нашла семью, людей, близких мне по духу, нашла работу внутри еврейских организаций.
— Вы с мужем работаете вместе?
— Мы определились, что работать вместе муж и жена не должны. А если «вариться» в одном офисе, здании, будет нечем поделиться.
Мы решили, что будем работать не вместе, но в одном направлении — это еврейское образование, культура, община. Я 10 лет работала в еврейском культурном обществе «Эмуна», занималась молодежными, семейными программами. Мы устанавливали памятники, помогали пожилым людям.
А здесь, в синагоге, где работает мой муж, я занимаюсь тем, к чему особенно лежит душа. Так появился канторский фестиваль, где все его участники поют еврейские молитвы. У нас пел Илья Певзнер, солист Национальной оперы, он из нашей общины, а также солистка Елена Сало, которая не имеет никакого отношения к еврейству. Поют подростки, которые хотели бы учиться на кантора. Приезжали даже люди из Барановичей, пели под баян хором… Работы хватает. Главное, не забывать, что у тебя есть дети!
— Расскажите про них.
— У меня их трое. Старший Александр Аарон (11 лет). Он уже большой мальчик, занимается бальными танцами и играет на кларнете. Но танцы пока в приоритете. У него высокая категория для его возраста — D.
— Нечастое занятие для мальчика…
— Я была против бальных танцев. Тут такая долгая история. Александр занимался тэквондо. Он невысокий худощавый еврейский мальчик, и я думала, что надо ему заняться спортом. У него даже был зеленый пояс. Но в семь лет Аарон заявил, что хочет танцевать. Был такой удар по маме! Отвезла на еврейские танцы – не впечатлило, на современные – не очень, народные — там не было мальчиков, его-то брали, но он не захотел. Привезла на бальные танцы, и там он встретил своего друга Мишку! Конечно, он выбрал бальные. Шок был у дедушки, у папы… Подумали, что через полгода бросит. Но полгода уже растянулись на четыре года. Мишка давно бросил танцы, а Александр продолжает ими заниматься. И мы как родители решили принять выбор сына. Я уже втянулась — езжу с ним на все соревнования, в этом году трижды ездили в Москву, привезли 2 вторых и 2 третьих места. Сейчас сын разучил новый танец — пасадобль.
— У вас ведь растут еще две дочери.
— Старшая девочка Алиса Аснат. У наших детей двойные имена, мы зовем их по первому, но для еврейских церемоний нужно второе. Алисе 9 лет. Она вся тоже в спорте и в музыке. Отдали в художественную гимнастику, у нее бесподобные данные: она «складывается» во все стороны пополам! Если бы не природный талант, я бы не отдала ее на все эти растяжки. В 7 лет мы ее забрали, потому что у нее нет будущего в этом виде спорта: она невысокого роста, как и родители, а там нужны длинные ноги. Я всегда завидую гимнасткам: хочется быть метр семьдесят и блондинкой (смеется). Это шутка, блондинкой не хотелось бы быть, но прибавки в пять сантиметров к росту я бы не отказалась…
Перевела дочку в клуб эстетической гимнастики «Сильфида», где выступают командой. О детях я могу говорить беспрерывно…
— Она тоже занимается музыкой?
— Смешная история у Алисы получилась со скрипкой. В феврале ребенок говорит: «Мне приснилось, что я играю на скрипке». Я говорю ей: «Доча, может, не на скрипке?» «Ии-ии» — скрип, который называют «получение звука» — меня пугал.
В музыкальной школе у меня была подруга, я попросила ее сказать, что из дочери не вырастет настоящей скрипачки. Я договорилась, а с Алисой договорилась: если на скрипку не берут — пойдем на флейту. Дочь «прохлопала» все ритмы, выполнила все задания педагогов, нашла все ноты. Подруга не смогла от нее отказаться. Так что моя дочь играет на скрипке. Иногда говорим — школа, гимнастика, скрипка — надо от чего-то отказаться. Алиса говорит, что, может ей отказаться от школы? Шутка!
Младшей дочери Амелии Абигайль 4 года. У нее очень много энергии. Она ходила в этом году на вокал и на акробатику — прыгает на батуте.
— Откуда у вас самой столько энергии?
— Из-за семьи. Когда родила старшего и среднего ребенка, я продолжила работу лектором, вела занятия. А когда появился третий ребенок — решила, что надо дать что-то не только всем, но и семье. Когда я вижу успехи детей, вижу их отдачу, тогда хочется делать еще больше.
И в общине хочется видеть отдачу людей. «Подпитываюсь» этим. Конечно, если будет сложно финансово — пойду в логопедию, возьму учеников. Но сейчас, когда могу себе позволить делать для людей что-то другое – я получаю от этого удовольствие. Когда с тобой советуются или могут найти в тебе поддержку, или предложить помощь – в эти моменты понимаешь свою необходимость.
Раз в год мы посещаем Борисовский дом грудной малютки. Я делаю это для себя. Это — как подарить хорошую вещь: приятно угодить и подарить именно то, что человек ожидает. Поэтому я не люблю, когда дарят конверт с деньгами.
— Жена раввина чем-то отличается от «обычной» женщины?
— В реформистском иудаизме одна из важных вещей — равенство мужчины и женщины. Они могут молиться вместе, женщина может читать Тору и быть раввином в синагоге (это то, чего я хотела добиться, учась в Германии). А жена раввина — это нечто другое. Это — женщина, которая помогает скрыть, исправить какие-то вещи, которые могут помешать раввину, во время службы, например. Для меня важен внешний образ моего мужа – он должен быть достойным…
Как к жене раввина ко мне часто приходят люди, чтобы им в чем-то помочь, что-то подсказать. Вопросы разные: как жить, как есть, как выйти замуж, отправлять ли детей в Израиль и т.д. И, конечно, просьбы ритуального омовения — миквы. И я частенько при этой процедуре присутствую. Это важный момент — когда человек решает утвердить свою веру.
— Есть сложности у жены раввина?
— Трудный момент — это то, что на тебя все время смотрят. Как ты выглядишь, что ты ешь, о чем говоришь. «Так ли она делает, как надо?» — думают…
Первое время, когда мы поженились, меня тут никто не знал. На свадьбе было много людей – и я знала трех человек. Ведь муж — минчанин, и он – патриот: вернулся в Минск после учебы в Лондоне, хотя мог там остаться. Первое время окружающие смотрели даже, что я ем. Как-то у нас были гости, люди из общины, у них было огромное желание заглянуть в холодильник — не держу ли я чего-то запрещенного? (Улыбается)
Я быстро со всеми нашла общий язык. И стало легче в коммуникации, предвзятое отношение ушло. Сейчас мне многое прощается. В июле уже 13 лет, как мы здесь. Если я в майке и джинсах — уже никто не смотрит пристально и критично, как раньше.
Семья и дети вокруг, которые насыщены еврейским образованием, это то, что должно быть обязательно в еврейском мире. «Отлепится мужчина от родителей и прилепится к жене своей» — то есть мужчина несовершенен, пока он не женат. Иудаизм говорит: ты должен быть совершенен, наполнен для других. Очень редки случаи, когда раввин один, не женат. Обычно раввина представляют в окружении жены и детей.
— Кто же к вам приходит?
— У нас работает «Мужской клуб», его руководитель Андрей Дорофеев. Он открыт для всех, кто интересуется еврейской культурой, традициями, Израилем. У них есть закрытая группа в «фейсбуке». Я как-то послала запрос близкому другу нашей семьи. Он ответил очень ласково: «Мы все тебя очень любим, ты хороший человечек, но мы тебя не возьмем в компанию».
Если бы в мужском клубе были женщины, то мужчины не могли бы обсуждать политику, экономику на том же уровне восприятия. Мы очень эмоциональны. На женщину легче надавить, ее легче направлять… Это замечательно, что у мужчин есть своя территория, отдельная.
Есть и клуб для мам «Я — мама». Здесь матери могут поделиться своим опытом. Тут никто не заставляет определяться со своей национальной принадлежностью, но клуб направлен на развитие еврейского образования и для детей, и для мам. Всегда легче придумать яркую идею, собрать подружек, тех, кому это интересно, сложнее все это развивать и поддерживать. Руководитель клуба Наталья Тимошина — может заинтересовать, она знает бесподобно интересных людей. Председатель гильдии шеф-поваров Беларуси с радостью пришел к нам с мастер-классом и, зная, что мы придерживаемся правил кашрута, готовил нам специальные горячие бутерброды, рассказывал, как можно сделать их красивыми, вкусными, сделал хумус. Понимаете, мы не можем положить на масло колбасу…
Мы также ходим в театр. То есть идея клуба «Я — мама» в том, что мама не должна забывать о том, что она женщина, ей надо не только окутать теплом семью, она не должна забывать о себе.
Наш еврейский центр «Бэйт Симха» молодой, ему всего 5 лет. А любая программа работает хорошо, когда у тебя есть в ней личная заинтересованность. Моей младшей — 4 года, я хочу, чтобы она развивалась и получала хорошее образование. И у нас появилась новая программа СТЕП (современный творческий еврейский подход). Есть две группы: для детей 4−5 лет и 2−3 лет. Есть 3 педагога, работают волонтеры. Сенсорика, логика, развитие речи, рассказы о еврейских праздниках, еврейская музыка, пение, танцы — каждое воскресение полтора часа — это время для детей.
Алина ШАРКО, tut.by
Похожие статьи
