
Эта публикация посвящена нашему земляку родом из деревни Стрешин Жлобинского района — доктору технических наук, профессору, лауреату различных премий, бывшему директору Стерлитамакского опытного нефтехимического завода Григорию Иосифовичу Рутману.
Мемориальная доска
Есть в Западном жилом микрорайоне №5 Стерлитамака улица Григория Рутмана. Редкая, по нашим временам честь, оказанная жившему и работавшему в городе человеку. Ему же посвящена мемориальная доска, установленная при входе на Опытный нефтехимический завод.
Мемуары Рутмана
Но сначала отрывки из книги его мемуаров «60 лет в строю», написанные Рутманом в одной из больниц Москвы:
«Я много и интенсивно работал, и в свои 71 не представляю себе иной образ жизни. Поэтому без малейших колебаний, ради сохранения работоспособности согласился на оперативное вмешательство в сердечно-сосудистую систему, и, пока проводятся подготовительные мероприятия, решил приступить к описанию жизненного пути, к написанию автобиографии.
Мой день рождения не сохранился в памяти родителей и других членов семьи. Архивы, оказавшиеся на оккупированной немцами территории Белорусской ССР, не сохранились. Поэтому я сам себе определил день рождения – 22 февраля 1929 года – наиболее вероятное время, судя по воспоминаниям старших братьев.
В это время моих родителей судьба забросила в деревню Заходы Стрешинского района Гомельской области, где был организован один из первых в Белоруссии колхозов. Отец – Иосиф Гилерович и мать – Мария Ильинична не были крестьянского происхождения, и в колхоз, вероятней всего, записались от безысходности под давлением обстоятельств.
Отец родился в 1885 году в Украине. Однако судьба распорядилась так, что он встретил юную красавицу Марию, приехавшую в Одессу из белорусского местечка Стрешин. Мать была из местечковой семьи сапожника, и, как многие ее сверстники, в четырнадцатилетнем возрасте, владея начальными навыками портняжного мастерства, с сестрой Сарой устроилась ученицей в швейные мастерские. Ко времени замужества, была высококвалифицированной белошвейкой, обеспечивавшей достойный и независимый образ жизни».
Социалистическая революция 1917 года и последовавшая за ней гражданская война забросили молодую семью Рутмана-старшего, в составе которой было трое детей – Ася 1913-го, Михаил 1915-го и Юрий 1920 года рождения на родину матери в Белоруссию.
«До начала войны 1941-1945 гг. я очень смутно помню отца, и не потому, что он был плохим отцом, а потому что он всецело был занят делом», — пишет далее Григорий Иосифович.
Интересны и его рассуждения о коллективизации: «В колхоз объединились потомственные крестьяне-белорусы и мелкие ремесленники-евреи (шорники, кузнецы, сапожники и портные и др.) Каким был национальный состав местного населения, в котором мы жили, таким был и состав колхозников – примерно 50 на 50 белорусов и евреев».
Из воспоминаний братьев Юры и Бориса известно, что в колхозе вместе с матерью Марией Ильиничной работали и старшие дети — Ася и Михаил. Отец, Иосиф Гилерович, после возвращения из Одессы некоторое время был членом правления и заведующим молочной фермой. После окончания высшей колхозной школы в Минске был направлен председателем колхоза в Стрешинский район. Это подтверждают и местные жители, в памяти которых сохранилось имя довоенного председателя Ёселя или Ёськи.
Вот, о чем далее пишет Григорий Рутман: «Возвращаясь к голодным 1932-33 годам, отметились в памяти отдельные эпизоды – котлеты из листьев дерева и крапивы, лепестки клевера, шелуха гречихи и другие суррогаты, от которых мы ужасно мучились животами: непрерывные поносы и голодные галлюцинации.
Одно такое наваждение закончилось для меня весьма плачевно. В то, далекое время электричество в деревни еще не провели, а керосиновые лампы зажигали эпизодически, по очень большой нужде. Мы, ребятишки, зимой, как правило, по вечерам сидели на русской печке, возле нее стояла буржуйка. Однажды, мне почудился ароматный запах картошки. Я начал спускаться с печи. Нащупал ногой опору – это была голова моего старшего брата – и свалился на раскаленную буржуйку. В итоге – сильный ожог с закрытым переломом правого локтевого сустава.
Медпункта в деревне не было, дороги замело, и в районный центр проехать было невозможно. Поэтому ограничились тугой повязкой, что привело к неправильному сращиванию и последующей операции в районной больнице. В памяти остался момент, как я убегал от хирурга, который на первом осмотре с силой дернул и практически сломал руку. Затем гипс и два года различных упражнений, что привело к тому, что я стал «левшой»: левая рука более развита и являлась рабочей, а правая, ослабленная, доставила мне в жизни много неприятностей – впоследствии она ломалась еще четыре раза.
В 1936 году меня отправили в школу. Первый класс я учился в еврейской школе, свободно читал и писал на идише. В 1937 году еврейские школы повсеместно были закрыты и, начиная со второго класса, я учился в белорусской. Учился хорошо. До начала Отечественной войны 1941-1945 годов я закончил 5 классов, был награжден пятью Похвальными листами за отличные оценки по всем предметам.
На этом закончилось мое детство…»
Эвакуация
Воспоминания Григория Иосифовича перебрасывают нас в самое тяжелое время:
«В 1941 году мне исполнилось 12 лет.
22 июня рано утром мы с ребятишками ушли на рыбалку. Вернулись вечером и узнали, что началась война.
Старший брат Михаил работал в райвоенкомате после демобилизации и обладал достаточной информацией для быстрого принятия решения. 28 июня он погрузил на подводу меня с Борисом, минимум вещей, и повез на железнодорожную станцию в Гомель для отправки в эвакуацию.
29 июня мы приехали в Гомель. Здесь я впервые столкнулся с войной — немецкая авиация бомбила город. Мне казалось, что он весь горит, ужасающий вой самолетов, падающих бомб…
Наш колхоз в Стрешине, где мы жили до войны, представлял собой крепкое высокодоходное хозяйство. Возможно поэтому отец, не будучи членом партии, бессменно оставался на своем посту. Он сумел в страшные первые два месяца войны организовать эвакуацию в тыл всех, кто хотел уехать, колхозного стада, техники, колхозного имущества, других ценностей. Сам же с матерью пешком успел уйти в последний момент перед приходом немцев.
Теперь я понимаю, почему отец, физически крепкий мужчина (до переезда в Белоруссию он некоторое время работал грузчиком в Одесском порту.) ушел рано — в 58 лет».
В это время Михаил и Юрий, окончили военные училища и воевали: первый — в штурмовой, а второй — в дальней бомбардировочной авиации. Сестра Ася с сыном успела сесть на последний пароход из Одессы. В эвакуации она работала на лесозаготовках в уральском селе Назарово.
В справке, полученной из архива Советского района Саратовской области, сообщается, что в эвакуации с 1941 по 1944 годы Иосиф и Мария с детьми жили в селе Благодатное (до войны – Гнадендорф — бывшей автономной республике немцев Поволжья). Все работали в колхозе «Стахановец». А мать, хорошая портниха, обшивала всех в деревне.
Так началась трудовая биография Гриши Рутмана. Мальчишкой развозил воду колхозникам, забирал с фермы фляги с молоком, а вечером с такими же ребятами, как он, забыв про усталость, отправлялся в ночное пасти лошадей. Звездные ночи, разговоры у костра, горьковатый запах степных трав навсегда ему запомнились.
В Благодатном Гриша несколько месяцев проучился в местной школе.
Возвращение
В 1944 году Мария Ильинична с сыновьями вернулась в Белоруссию. Дом в родном Стрешине нацисты сожгли, пришлось переехать к родственникам в Речицу.
Гришу приняли на работу в военно-восстановительный отряд Днепровской флотилии, созданный для подъема и восстановления разрушенных в войну судов речного транспорта. Григорию выдали военную форму, которой парень очень гордился. Он стал получать зарплату, позволявшую не только самостоятельно кормить себя, но и помогать матери.
Гриша хотел учиться дальше. Но ему был необходим документ об окончании хотя бы семи классов. Повезло, что дядя Юлий, муж сестры Аси, в это время служил заместителем начальника штаба 11-го Запасного стрелкового полка. Пользуясь такой возможностью, он выдал справку об окончании «семилетки» не существующей полковой школы. С ней Гриша в 1945 году поехал в Днепропетровск (теперь — Днепр) и был зачислен студентом в индустриальный техникум.
Студент
Но спустя год Гриша решил поступить в Химико-технологический институт. Институт набирал на 1-й курс 100 студентов. Повезло: его зачислили, условно, до сдачи экзаменов в первую сессию. Гришу принял, как он писал, «старенький» профессор, обративший внимание на огромное стремление к учебе молодого паренька из Белоруссии.
Поступление в институт — важный, но только первый шаг Гришиной карьеры. Теперь, чтобы учиться без стипендии и помощи родных, ему пришлось по ночам и выходным разгружать вагоны, трудиться на руинах разрушенных городских зданий и уборке улиц.
Гриша все это выдержал, сдал экзамены первой сессии и, как полноправный студент, стал получать законные 350 рублей. Немного, но кровные, свои. К примеру, в то время 500 граммов хлеба стоили на базаре 400 рублей. Помогли Рутману необыкновенная работоспособность, умение сконцентрироваться. Они позволили ему получить диплом инженера-механика оборудования химических заводов.
Салават
Диплом «в кармане». И распределение – в Башкирию.
В это время промышленность республики, работавшая в войну для фронта, начала переходить на выпуск мирной продукции, связанной с добычей и переработкой нефти. Для этого была образована дирекция нефтехимического комбината №18 с базой в городе Алагват.
Новому комбинату требовались молодые специалисты. От стажера Григорий Рутман быстро занимает должности механика установки термического крекинга, старшего механика цеха, а с 1957 по 1961 год стал работать замом главного механика.
Одновременно с комбинатом начал строиться Салават, ставший крупным промышленным центром.
После открытия в Башкирии огромных запасов нефти строящийся завод был объявлен Всесоюзной ударной комсомольской стройкой: из скромного заводика он превратился в крупнейшее предприятие с широким ассортиментом химической продукции. Ныне это — ООО «Газпром нефтехим Салават» — один из ведущих нефтехимических комплексов России.
Григорий Иосифович писал: «Комбинат №18, где начинали трудовую биографию десятки, сотни молодых инженеров разных профилей, стал кузницей кадров, впоследствии реализовавших свой потенциал на многих предприятиях химии и нефтехимии. На комбинате я сформировался как специалист-профессионал в области строительства и освоения новых процессов, сформировался и как руководитель-организатор, и как промышленный ученый, приобщился к общественной работе.
Здесь я создал семью…»
Директор
Вот с таким багажом прибыл Иосиф Григорьевич на вновь созданный завод Синтетического каучука в город Стерлитамак. Его туда назначили в 1961-м главным механиком.
«Мой рабочий день начинался в 8 утра и заканчивался в двенадцать, — вспоминает в мемуарах Рутман. – Так же работали мои заместители и многие другие работники завода». Под руководством и личном участии Григория Рутмана были найдены решения, позволившие выйти на стабильный выпуск синтетического каучука, позволившего решить многие народно-хозяйственные задачи. Однако все стадии получения искусственного каучука все еще не были полностью решены. Министерство нефтехимической промышленности создало на Стерлитамакском заводе опытное производство, которое отрабатывало технологии и выдачу рекомендаций действующим и строящимся заводам.
В 1965 году Григория Иосифовича назначают заместителем директора по опытному производству, преобразованном в январе 1966 в самостоятельное предприятие – «Стерлитамакский опытно-промышленный завод СКИ-3». Здесь были решены основные вопросы промышленного производства исходного сырья (изопрена) для получения синтетического каучука. В ответственное время освоения производства, требовавшее оперативного решения возникавших вопросов, по воспоминаниям работников Миннефтехимпрома, все ведущие специалисты-разработчики, включая Григория Иосифовича, постоянно «жили» на производстве.
Кандидатская диссертация, посвященная усовершенствованию технологии производства химической продукции, была защищена в 1966 году в Институте нефтехимических процессов Академии наук Азербайджана в Баку.
Над докторской по «закрытой» теме Рутман работал по вечерам и выходным. Защита проходила успешно, до оглашения мнения «черного» (анонимного) оппонента, давшего отрицательный отзыв. Повторная ее защита, прошедшая с большим успехом, состоялась на расширенном ученом совете в Москве.
«Я хорошо помню этот день, — вспоминает дочь Марина,- мы ждали его возвращения с защиты из Москвы. Он не звонил после защиты.
Позвонил в дверь, я открыла, он стоял с розами. И мама вышла. Они увидели друг друга и заплакали. Только тогда я поняла, как они привязаны друг к другу и как переживали эту ситуацию, хотя и не особенно показывали».
По результатам работ на опытном заводе были защищены 3 докторские и 12 кандидатских диссертаций. Инженеры завода регулярно выступали с докладами на научно-технических конференциях. Несколько раз конференции организовывали на заводе, приглашая участвовать специалистов и ученых разных городов.
Как любой человек, директор не был идеален. В научно-производственной деятельности, во всем, что касалось дела, он был требовательным до мелочей, ставя перед собой и коллективом самые сложные задачи. «То, что делаем мы – не делает никто…», — любил он повторять.
Случались просчеты, переоценка собственных возможностей, аварии… Жизнь не давала возможности отдохнуть, расслабиться. Каждое утро в 8.00 — селекторное совещание с отчетом нач.цехов о работе ночных смен; потом разбор проблем на день; обход цехов; производственные совещания и т.д., и т.д.
Но работники знали, что с любой проблемой можно прийти к Рутману и получить понимание и помощь.
* * *
С профессиональным ростом кадров предприятия расширялась научная деятельность, увеличивались объемы и виды выпускаемой продукции, среди которой были и индивидуальные химические реагенты (специальные полимеры, строительные добавки, поверхностно-активные вещества, катализаторы, красители и проч.), так называемые продукты «малотоннажной» химии необходимые во множестве отраслей, от машиностроения до электроники и фармацевтики.
Особой гордостью и главным достижением Григория Иосифовича и коллектива завода стала тема фенольных антиоксидантов – в то время нового направления химической промышленности в стране. Она состояла из разработки, создания и освоение первого в Советском Союзе производства светлого нетоксичного фенольного антиоксиданта «Агидола», способ получения которого запатентован более чем в 20 странах. Производство «Агидола», на которое с трудом было получено разрешение, обеспечило не только потребности промышленности для изготовления каучука, топлив и масел, но и поставки на экспорт.
В 1974 году завод был удостоен Премией Совета Министров СССР за разработку и создание отечественного производства фенольных антиоксидантов, а также золотой, серебряной и бронзовой медалями ВДНХ СССР за разработку способа получения «Агидола 1».
На заслуженном отдыхе
Выйдя на пенсию, Рутман, будучи профессором кафедры экономики Стерлитамакского государственного пединститута, передавал свои знания и опыт молодому поколению.
С большим вниманием Григорий Иосифович относился к людям, оказавшимся в сложных жизненных ситуациях. Когда в 1979 году советские войска вошли в Афганистан и оттуда начали возвращаться с психологическими травмами отслужившие солдаты и офицеры, он окружил их вниманием и заботой: оказывал, в меру своих возможностей, материальную помощь, обеспечивал жильем, помогал с приобретением нужных профессий, работой.
Высшим проявлением этой памяти стало посмертное награждение Григория Рутмана через девять лет после ухода его из жизни, орденом «За заслуги» Российского союза ветеранов войны в Афганистане.
* * *
Эти воспоминания лишь краткий рассказ о том следе, который Григорий Иосифович Рутман оставил в памяти после ухода из жизни…
Марина ПАВЛИЧЕНКО-РУТМАН (Иерусалим, Израиль), Генрих РУТМАН (Нью-Йорк, США)