История, которую я хочу рассказать, имеет разные измерения и включает в себя разные противоречивые сюжеты. Здесь речь пойдет и о яростном мужестве беженцев из гетто, которых вопреки указанию высшего начальства принял в свой партизанский отряд диверсант-энкавэдэшник, и о судьбе самого этого диверсанта, ставшего, по некоторым сведениям, прототипом героя знаменитого романа и (это уж наверняка) известного кинофильма шестидесятых годов. Здесь слышны отзвуки Большого сталинского террора, действуют злодеи и шпионы, на изгибах судеб происходит поразительная трансформация характеров, когда диверсант, казалось бы, обученный только убивать и взрывать, становится колхозным председателем, спасителем родного села.
«Евреев не принимать»
Многое умещается в этой истории, но я хочу начать ее с фигуры Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко с его стремительным карьерным взлетом, который делали в конце тридцатых те, на кого упал грозный и сиятельный взор вождя, озабоченного выдвижением новых никому доселе неизвестных людей взамен уничтожаемой старой гвардии. В 1936-м Пантелеймон – 34-летнй скромный инженер, а в 1937-м – инструктор, замзавотделом руководящих партийных органов ЦК. В 1938-м он – первый секретарь белорусского ЦК. И что, вы думаете, он делает первым делом, как только занимает кабинет в Минске? Отправляет шифровку Сталину с просьбой разрешить увеличить квоту расстреливаемых врагов народа на две тысячи.
Во время войны этот сталинский сокол становится начальником Центрального штаба партизанского движения при Ставке верховного главнокомандующего. И на этом посту также проявляет политическое чутье, замешанное на крови. Осенью 1942 г. он отправляет командирам партизанских формирований радиограмму, запрещающую принимать в отряды евреев, бежавших из гетто, так как среди них могут оказаться немецкие шпионы.
Для некоторых командиров в лесах Белоруссии, на чьей совести имелись расстрелы еврейских беженцев (а такие случаи были), радиограмма Пономаренко стала своего рода индульгенцией. Но находились партизанские лидеры, которые игнорировали это указание. Среди них был командир отряда «Сокол» (по другой версии отряд носил имени Берии), подполковник госбезопасности Кирилл Прокофьевич Орловский.
Вот что он рассказывал сотрудникам Института истории Белорусской компартии: «Организовал я отряд имени Кирова исключительно из евреев, убежавших от гитлеровского расстрела. Я знал, что передо мной стоят невероятные трудности, но я не боялся этих трудностей, пошел на это лишь только потому, что все окружающие нас партизанские отряды и партизанские соединения Барановичской и Пинской областей отказывались от этих людей. Когда я впервые прибыл к этим людям, то застал их невооруженными, босыми и голодными. Они заявили мне: „Мы хотим мстить Гитлеру, но не имеем возможности“… Эти люди, желая мстить немецким извергам за пролитую народную кровь, под моим руководством за 2,5 месяца провели не менее 15 боевых операций, повседневно уничтожали телеграфно-телефонную связь противника, убивали гитлеровцев, полицейских и предателей нашей родины».
Так что же это был за человек – Кирилл Прокофьевич Орловский?
«Председатель»
В 1964 г. на советские экраны вышел фильм «Председатель», снятый режиссером Алексеем Салтыковым по сценарию Юрия Нагибина. Люди моего поколения помнят эту картину. То был прорыв к правде жизни, к трагическому послевоенному бытию деревни, к изображению ее такой, какой она являлась на самом деле: нищей полуголодной, разоренной, с одинокими бабами, оставшимися после войны без мужиков, с коровами, которые не могут подняться из-за бескормицы. И в эту ужасающую реальность входит – нет, скорее, врывается председатель, искалеченный войной ветеран-фронтовик, одержимый страстным желанием наладить нормальную жизнь родного села.
Его потрясающе сыграл Михаил Ульянов, создав образ человека, одержимого святым безумием, идущего на все ради достижения своей цели. Да и другие актеры были под стать Ульянову – звезды советского кино Иван Лапиков, Нонна Мордюкова… Но Ульянов с его Егором Трубниковым делал фильм, выводил его на уровень высоких достижений искусства кино. И все понимали: что-то, а вернее – кто-то ведь стоит за этим образом, вдохновляет и актера, и сценариста, и режиссера на его экранное воплощение. Так вот – прототипом Егора Трубникова был председатель белорусского колхоза, Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда Кирилл Орловский. Это он пришел после войны одноруким инвалидом в родное село, он превратил нищее хозяйство в колхоз-миллионер, и даже во внешнем облике, в жестких чертах лица Орловского можно было найти некоторое сходство с обликом Трубникова. Но при всем трагизме и даже натурализме фильма правда жизни оказывалась сложнее и противоречивее правды искусства.
Разговоры с Хемингуэем
Что-то царапнет современного россиянина при упоминании звания Орловского – подполковник госбезопасности – или имени Берии, которое носил его партизанский отряд. Впрочем, что ж тут говорить: Берия был его верховным шефом, под началом которого он работал, так же как под началом его предшественников – Ежова, Ягоды. И к ГУЛАГу наш герой имел некоторое отношение – был одно время начальником участка на строительстве канала Москва – Волга, этой знаменитой гулаговской стройки, на которой погибли многие тысячи зэков. Кстати, и словечко это – «зэк» – родилось там, как аббревиатура слов «заключенный каналоармеец».
Правда, каналоармейцами с их нечеловеческими условиями труда Кирилл Прокофьевич командовал недолго. Решено было использовать его по главной специальности – диверсиям в тылу врага.
Ведь он еще в первой половине двадцатых годов руководил просоветскими партизанскими отрядами в Западной Белоруссии, которая тогда входила в состав Польши, действовал «по линии активной разведки». Под этим туманным термином скрывалась самая настоящая террористическая деятельность. По словам Орловского, на счету руководимых им групп боевиков было убийство ста человек – польских жандармов и помещиков.
А в 1930-м, после окончания комвуза, Кириллу Прокофьеичу вместе с Ваупшасовым (таков был псевдоним будущего маршала Малиновского) в Минске была поручена подготовка партизанских кадров. Они готовили подрывников-минеров, пулеметчиков, снайперов, парашютистов и радистов на случай войны.
Грех было не использовать такой опыт. И в 1937-м прямо с гулаговского канала нашего героя перебрасывают в Испанию, где он с небольшим отрядом в 12 человек прошел по тылам Франко сотни километров, взрывая по пути мосты, пуская под откос эшелоны, громя тыловые гарнизоны противника.
Здесь же он познакомился с Хемингуэем, жил с ним в одном отеле, много общался. Конечно, белорусского крестьянина, прошедшего гулаговскую выучку и школу диверсий, трудно считать прямым прототипом героя романа Хемингуэя «По ком звонит колокол» Роберта Джордана – американского интеллектуала, ставшего диверсантом-подрывником. Но дотошные литературоведы нашли доказательства поразительной идентичности операции Джордана, ставшей сюжетным стержнем романа, и одной из операций Орловского. Подробности подрывного дела, детали партизанской жизни во франкистском тылу, мысли и чувства, сопровождавшие смертельный риск, – откуда было взять писателю этот жизненный материал, как не у Орловского?
Возвращение в Москву сопровождалось ожиданием ареста. Почти все его товарищи и начальники в испанской войне погибали в лубянских застенках или гнили в гулаговских лагерях. И ему уже «шили» дело. Спасло заступничество Буденного.
В лесах Белоруссии
Дальше был Китай, куда его под прикрытием (он числился завхозом геологической партии) отправили с какими-то разведывательными целями. Но в 1941-м, с началом войны, он начал бомбардировать свое лубянское начальство просьбами отозвать его из Китая и направить в тыл противника. Отозвали, подчинили Судоплатову и Науму Эйтингону – организатору убийства Троцкого, знакомому Орловскому еще по Испании. Они-то и направили Орловского в леса Белоруссии, где он организовывал партизанские отряды и делал то же, что и в Испании: пускал под откос поезда, громил тыловые немецкие гарнизоны, сам проводил рискованнейшие операции. Одна из таких операций кончилась для него трагически.
В феврале 1943 г. из агентурных данных стало известно, что по одной из дорог Барановичской области будет возвращаться с охоты гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе в сопровождении свиты и конвоя. Вместе с десятком партизан Орловский залег в снежных придорожных ямах. После 12 часов ожидания увидели приближающийся немецкий обоз. Его встретили пулеметным и автоматным огнем и толовыми шашками. Кубе среди обстрелянных не оказалось, но несколько высших чинов немецкой администрации и три десятка конвойных солдат и офицеров погибли. В этом бою у Орловского в руках от попадания пули взорвалась толовая шашка, и он упал, обливаясь кровью. Его принесли на партизанскую базу, дали выпить стакан самогона и простой пилой-ножовкой по самое плечо отпилили руку и пальцы на другой руке. После этой чудовищной операции он еще до лета оставался на базе, пока его на самолете не перебросили в Москву.
Письмо Сталину
Казалось бы, жизнь кончена, оставалось доживать ее беспомощным инвалидом. Но летом 1944-го он пишет письмо Сталину, составленное, надо сказать, весьма тонко и умело. Орловский просил вождя помочь ему поднять из руин его родное село Мышковичи, превратив его в процветающий колхоз, который он готов возглавить.
Это был, говоря современным языком, бизнес-план с цифрой двухмиллионного отоваренного кредита, с перечислением строительных объектов, с обязательством получить к 1950 г. трехмиллионный валовой доход и добиться урожайности зерновых в 60 центнеров с гектара (цифра совершенно невероятная, но победителей не судят). Этот бизнес-план предварялся описанием героической биографии автора и заверениями в преданности делу партии Ленина – Сталина.
Письмо дошло. Кредит был выделен. И наш герой уехал к себе на родину, в колхоз «Красный партизан», воплощать в жизнь сюжет фильма «Председатель». Как он добивался своих целей (колхоз и в самом деле стал первым в Белоруссии миллионером), помогал ли ему ореол героя – все это впоследствии многократно и апологетически описано в статьях и посвященных ему книгах. Он умер в 1968 г., увенчанный всевозможными наградами и почестями. А Пантелеймон Пономаренко, некогда отдавший Орловскому невыполненный им приказ не принимать в отряд евреев, стал любимцем Сталина, секретарем союзного ЦК, но после смерти вождя постепенно скатывался вниз по карьерной лестнице до мелких посольских должностей. Он пережил Орловского на 16 лет. У каждого была своя судьба.
Михаил РУМЕР, «Еврейская паеорама» (evrejskaja-panorama.de)