Ушел Марк Рудинштейн…
«Мир еврейских местечек….
Ничего не осталось от них,
Будто Веспасиан
Здесь прошел
средь пожаров и гула…»
Наум Коржавин
Во время Второй мировой войны в маленьком городке Щучин (около 80 километров северо-западнее Белостока) было уничтожено три тысячи евреев. Среди них был и местный фотограф Залман Каплан, убитый во время погрома в 1941 году. Вместе с ним погибли и его студия, и все негативы, находившиеся в архиве.
Благодаря стараниям внука Каплана, Майкла Марвинса, фотографа из Хьюстона, и его семьи собрано более трехсот старых фотографий, снятых дедом. Они сохранились у родственников и знакомых, эмигрировавших из Щучина перед Второй мировой войной, в основном в США и Канаду. Какие-то снимки были получены из Израиля, Колумбии, Австралии и Польши.
В 2002 году эти фотографии впервые были показаны на выставке «Незабытые жизни: Штетл глазами фотографа» в Музее еврейского наследия (Нью-Йорк) и опубликованы в книге под тем же названием. Изначально предназначенные для семейного альбома как память о близких людях и событиях, в основном, частного характера, фотографии обрели несвойственную им новую жизнь, стали достоянием широкой общественности, получили статус документального мемориала погибшим в Холокосте. В отличие от известных фотографий Романа Вишняка и Алтера Касизни, запечатлевших жизнь евреев Восточной Европы накануне их уничтожения, снятых с определённой долей авторской отстраненности, предназначенных для общественного восприятия, снимки Каплана представляют зрителю изображения хорошо знакомых ему людей, их судьбы и образ жизни на протяжении четырех десятилетий. Он был неотъемлемой частью своего штетла, хорошо знал родных и знакомых, повседневно встречал их дома и в синагоге, видел их в радости и печали. Фотографируя к тому же разнообразные общественные события, Каплан как единственный профессионал, по существу, был визуальным летописцем штетла. Начиная с 1890-х и по 1930-е годы, он сделал тысячи фотографий людей своего родного местечка, не подозревавших, какой трагический конец их ждет в скором времени. Эти снимки — свидетельство, воссоздающее уничтоженный в Холокосте мир, не подлежащий забвению.
Щучин, городок столь малый, что не на каждой географической карте найдется ему место. Накануне Первой мировой войны это был типичный штетл российской империи. Он служил местным центром для окружающих деревень, где евреи были заняты ремеслом и торговлей, а поляки — преимущественно сельским хозяйством. Несколько поколений евреев чувствовали себя здесь, как дома: они составляли большинство городского населения (из 24 членов городского муниципального совета — 16 были евреями и 8 — поляками), им принадлежали многие кустарные мастерские и магазины, действовало отделение Бунда, дети посещали хедер и двухгодичную еврейскую публичную школу. Большая синагога и библиотека были сосредоточием еврейской духовной жизни.
В 1918 году Щучин становится частью отделившейся от России Польши. И хотя евреи и поляки были достаточно крепко связаны экономически, социальный и культурный контакт между ними был весьма ограничен. В середине 30-х годов с усилением антисемитизма в Польше положение евреев резко ухудшилось: вводятся законы, всё более ограничивающие их права. Первыми пострадавшими оказались семьи, живущие в традиционных еврейских штетлах. Среди них и Щучин, где в эти годы жил и трудился потомственный еврейский фотограф Залман Каплан.
Родившийся в 1873 году в белорусском городе Докшицы (ныне Витебская область), Залман был старшим среди семи детей Фэйвла и Леи Каплан. К этому времени (начало 1870-х годов) брат Леи, Мейер Гордон, уже имел в Замброве, примерно в шестидесяти километрах от Белостока (ныне Польша), собственную фотостудию. Проработав довольно долго у дяди, познав секреты фотографического мастерства, Залман в середине 1890-х годов приезжает в Щучин, чтобы заняться фотографией самостоятельно. В 1898 году он женится на Этл Сморгонской, дочери местного лекаря. У них родились два сына и две дочери. Со временем фотография стала общим делом всей семьи: Этл вела бухгалтерию, а дети помогали в проявлении негативов, печати, ретушировании и цветной раскраске отпечатков. Залман Каплан занимался фотографией до конца 1930-х годов, когда передал студию своему зятю, мужу младшей дочери.
В конце июня 1941 года, буквально за день до оккупации города немецкими войсками, он в числе 300 евреев был зверски убит при погроме, учинённом их польскими соседями. В Холокосте погибли также его жена, две дочери, двое внуков и один из зятьёв. К счастью, сыновья Каплана в 1920-х годах эмигрировали в Канаду. Его младший сын Мойше затем обосновался в США, где в Хьюстоне у него была своя фотостудия. Его сын, Майкл Марвинс, внук Залмана Каплана, стал тоже фотографом. Именно он буквально по крупицам собрал в разных частях света фотографии деда и сделал их достоянием истории.
Залман Каплан обладал подсознательно даром видения в обычной жизненной ситуации факта исторического бытия. Он был прирождённым фотографом-документалистом, придавшим литературным персонажам Шолом-Алейхема и Менделе Мойхер-Сфорима зримый образ. Он, как историк, как любознательный краевед безошибочно чувствовал подверженность своего окружения волнам перемен, и старательно вел волнующую фотолетопись жизни людей родного штетла.
Сохранились фотографии семьи Залмана Каплана, его студии, небольшого дома, где слева и справа от входа располагались витрины с фотографиями, которые обновлялись каждую неделю. На снимке базарной площади, снятой сверху, видно море людских голов. Сюда дважды в неделю съезжались жители окрестных деревень. Люди, подводы, лошади, разная живность — всё двигалось, теснилось, гудело.
Как положено любому городу, в Щучине имелась своя пожарная команда. Судя по фотографии, это было почётное занятие, привлекавшее многих волонтёров. На других фотографиях, снятых перед Первой мировой войной, виды приземистого здания городской почты, двухэтажной синагоги с расположенным неподалёку от неё колодцем-журавлём, еврейского кладбища, сцены занятий в хедере.
В послевоенную жизнь еврейской общины все больше начинают проникать современные новшества и политические веяния. В 1920-х годах в Щучине возникла частная автобусная компания Лейбзона. Автобусы курсировали между городом и ближайшей железнодорожной станцией Граево. Фотограф запечатлел первый автобус и рядом несколько человек, среди которых хозяин компании Шая Лейбзон. В обиходе появились велосипеды, автомобили, граммофоны. На одной из фотографий запечатлена Дора Лейбзон за рулем автомобиля, полученного семьей в качестве компенсации от американского правительства за погибшего в Первую мировую войну сына, служившего в армии США.
1926-й год ознаменовался для общины учреждением кооперативного банка, предназначенного для помощи нуждающимся евреям. Такое событие, конечно, не могло остаться без внимания фотографа и получило отражение на групповом портрете его учредителей. Распространившееся в 1920-х — 30-х годах сионистское движение захватило и Щучин. В городе появилась школа по изучению иврита, где обучалось около 350 человек. Возникло несколько сионистских организаций, среди которых выделялась радикальная группа Макса Нордау, активно призывавшая евреев ехать в Палестину.
В эти же годы уже многие евреи покидали Польшу, направляясь в Канаду и Америку. Залман сфотографировал своего сына Мойшу перед отъездом в Канаду в окружении провожающих его родных и друзей. В то время часто первыми эмигрировали мужчины, потом обосновавшись, вызывали семьи. К горькому сожалению, далеко не все решились покинуть обжитые места. За годы Второй мировой войны абсолютное большинство оставшихся евреев были уничтожены. Ныне в Щучине проживают 3600 человек, евреев среди них нет.
Фотографии Залмана Каплана, прослеживающие жизнь евреев маленького еврейско-польского штетла на протяжении нескольких десятилетий, — удивительный исторический документ, уникальный по своей целостности, воссоздающий безмятежную жизнь людей, мир их быта в годы, предшествующие Холокосту. Фотограф сохранил этих людей от забвения, вернул из небытия их зримые образы. Фотографии Залмана Каплана — символ нетленности еврейской жизни, еврейского народа.
Лев ДОДИН, evreimir.com
Похожие статьи
