С праздником Ту би-Шват!
На публикации «Авива» отозвался бывший могилевчанин Давид Лисовский, который сейчас живет в немецком городе Аугсбурге. Вот что писала о нем газета «Беларусь сегодня» еще в 2014 году: «Программист по профессии, он еще и увлеченный краевед. Мыслями часто переносится на родину. И отслеживает на аукционах в интернете все, что там всплывает о Могилеве»
Лисовский предложил опубликовать на нашем сайте несколько материалов, касающихся истории родного его города. Краевед воспользовался публикациями, которые напечатаны очень давно. К примеру, заметки художника Эли Лисцикого о Могилевской синагоге напечатаны в журнале еврейской культуры «Rimon» («Гранат»). Журнал издавался Рашелью и Марком Вишнитцер, покинувшими Россию в 1920-е годы. В России Марка знали, как выпускника Гейдельбергского университета, социолога и историка. Он был редактором русскоязычной Еврейской энциклопедии. Рашель, окончившая Брюссельскую Академию изящных искусств, Высшую Архитектурную школу Парижа, публиковала работы по еврейской культуре. Выпуск первого номера журнала курировал издатель «Жар-Птицы» Александр Коган. Журнал выпускался на высоком полиграфическом уровне. В нем публиковались работы выдающихся еврейских художников: Марка Шагала, Иссахар-Бер Рыбака, Ханы Орловой, Натана Альтмана. С журналом сотрудничали Бялик, Бергельсон, Квитко, Цвейг, Дубнов и другие известные еврейские деятели.
В 3-м номере журнала (сегодня для библиофилов он считается самым редким) опубликована работа Эли Лисицкого «Заметки о Могилевской синагоге», иллюстрированная автором. Это единственная работа известного художника, посвященная еврейскому искусству.
Материал печатается в сокращении и адаптирован для сегодняшнего читателя.
(воспоминания)
Это было между 19.. и 1916. Не так уж и много для календаря, однако, для жизни – несколько эпох назад.
Некоторые из первых еврейских художников распространили свое мастерство даже до восточной границы «черты оседлости» и доказали, что если водить по бумаге карандашом или углем, либо по холсту кистью или краской – получится картина. И молодежь начала рисовать. Они начали учиться в кружках, из кружков образовались «школы», и в первую очередь – проблемы.
И мы, всего только карандаши и кисти, быстро начали анатомировать не только природу вокруг нас, но и самих себя. Что и кто мы есть? Какое место занимаем мы среди народов? И что есть наша культура? И каким должно быть наше искусство? Все это началось в некоторых местечках Литвы, Беларуси, Украины, оттуда докатилось до Парижа, это движение попало в Москве на «Первую выставку еврейских художников в 1916 году».
В поисках самих себя, в поисках образа нашего времени, мы пытаемся заглянуть в старое зеркало, чтобы исследовать себя через открытое таким образом «народное искусство». Этот путь прошли почти все народы.
Таким образом, вы имеете перед собой логическое объяснение, почему однажды летом я отправился «в народ», со мной вместе был Рыбак (Иссахар Бер Рыбак — русско-французский живописец, график, керамист, прим. «Авива»).
* * *
Про могилевскую синагогу ходили легенды. Мы доверились им и направились днепровским путем. Сначала остановились в Капусте (Копысь). Нам сказали, что капустинская синагога относится к тому же типу, что и могилевская, и была расписана тем же самым мастером. В Капусте мы нашли только немного углей, обгорелые кирпичи фундамента и несколько начавших загнивать балок, которые кто-то пожертвовал на постройку новой синагоги – старая сгорела. И все местечко сгорело, и не осталось никаких следов старины.
Мы поехали дальше. Попали в Могилев, и издалека, возле Днепра увидели черный дом, похожий на сарай, высокое, небольшое здание – синагогу. Только это же что-то вроде предместья. Это не может быть ТА синагога. Мы сошли на берег и завернули в город – на поиски. Мы направились к некоторым новым, кирпичным, «красивым» синагогам, с будуарными лампами и свежевыкрашенными помещениями и рамами, как в провинциальном «Иллюзионе».
Через несколько часов мы ее нашли. Синагога стоит возле самого Днепра, но в таком «горшке», что она целиком спрятана. И это невероятно. Синагоги обычно размещаются таким образом, чтобы они доминировали над окружающим ландшафтом. Как, например, в Друе, в Дубровне и в других местечках: синагога всей своей массой, и особенно крышей, придает всему местечку тот характерный профиль, подобно тому, как характер старых европейских городов выделяется их башнями и соборами (кафедрами).
Стиль синагог могилевского типа (я бы сказал: классического типа) аналогичен стилю христианских базилик, то есть, средняя часть высокая, с окнами наверху, два низких крыла по бокам на севере и на юге. Однако в отличие от церквей боковые части не открытые, абсолютно отделенные от центра, от мужской синагоги. В крыльях находится женская синагога, и только узкая щель выше глаз объединяет ее с мужской частью. Это древний стиль. Похожий мы видели на рисунках самой старой синагоги в Германии (ХІІІ век) в Вормсе. Так же и там: мужская и женская синагоги были на одном этаже, и в стене между ними — окошко. Около этого окошка обычно стояла та, что повторяла за хазаном («посланником общины», прим. «Авива») молитвы, и уже за ней их повторяли остальные молящиеся женщины. На кладбище в Вормсе есть надгробие ХІV века одной такой «суфлерши».
Женский балкон является более поздним изобретением. Теперь также и в Могилеве уже построен балкон для женщин, а боковые крылья заняты: в одном – шамаш, токарь, который точно когда-нибудь спалит в огне всю синагогу своими стружками и печками, в другом – хэдэр. Однако весь характер синагоги создает ее более высокая средняя часть с высокой острой крышей и те прижатые к ней с двух боков крылья со скошенными крышами и маленькими окошками.
Деталь росписей с изображением Вормса. 18-й век
Деталь росписей с подписью автора. Западная сторона. 18-й век
Днем синагога закрыта. Мы нашли шамаша, и он открыл нам.
Нет, это было немного по-другому, чем то, первое удивление, которое я получил от посещения романской базилики, готичной капеллы, барочных церквей Германии, Франции, Италии. Сейчас, если младенец проснется в своей колыбели, целиком покрытой вуалью, на которой сидят мухи и бабочки, и все это залито солнцем, то это будет выглядеть похоже на то, что мы увидели тут.
Стены – деревянные, балки – дубовые, судя по звуку при постукивании. Над стенами потолок похожий на шатер из досок, все швы видны, без обмана, никакой фантазии во всей работе мастера-строителя сверху донизу. Однако весь объем потолка поделен художником на части и так заполнен несколькими простыми красками, что там живет целый огромный мир и блестит, и льется в этом небольшом пространстве.
Вся небольшая площадь синагоги расписана, начиная от спинок лавок, и это тянется по всей высоте стен до самой вершины купола. Синагога, четырехугольная внизу, переходит вверху в восьмиугольный куполообразный потолок во всем напоминающий ермолку. Треугольные панели маскируют переход от четырехугольника в восьмиугольник. Стены и потолок разделены на части с величайшим чувством композиции. Это что-то полностью противоположное примитивизму, это результат высокой культуры. Откуда она появилась? Мастер этой работы Сегал говорит в своей подписи, полный благороднейшего восторга: «… уже много лет, как я хожу по миру живых…»
Про него говорят, что он расписал три синагоги: в Могилеве, Капусте и в Долгинове (кто-то называет некое другое место). После того, как мастер закончил работу, он свалился с лесов и погиб. Могилевчане говорят, что он умер в Могилеве, капустинцы – в Капусте, долгиновцы – у них. Мой отец рассказывал об огромной фреске с похорон Якова — с колесницами, конями, сыновьями Якова, египтянами и т.д. Мы сегодня не можем это проверить, однако история дает оценку мастеру: его произведение настолько велико, что дальнейшая жизнь могла бы его только принизить. Произведение завершено, и душе больше нечего делать в теле.
Центральным пунктом всего является потолок. На западной стороне, над входом, стоят огромные львы и павы за ними. Львы держат две таблички с надписями: нижняя — в память о самом мастере. Затем на трех северных и трех южных панелях купола находится что-то вроде фриза, на котором разворачивается жизнь пожирателей и пожираемых. Внизу – вода. На ней земля, а над землей – небо, в небе звезды, из которых расцветают цветы. В воде – рыбы; их ловят птицы. На земле лис тянет во рту птицу. Медведь лезет на дерево за медом. Птицы держат в клювах змей. Все они, те, что летают, и те, что бегают – есть люди. Через свои четырехлапые или птичьи маски они смотрят человеческими глазами. Это является очень особенной чертой еврейской народного творчества. И разве это не лицо раввина на той львиной голове с рисунка созвездий в могилевской синагоге?
Деталь росписей с кораблем. 18-й век
Над фризом расцветают огромные растительные орнаменты, которые кругом охватывают весь потолок. Еще выше – череда отпечатков скорее восточной, я бы сказал: мавританской композиции, а на них сложное переплетение веревок – мотив, который очень напоминает рисунок Леонардо да Винчи на печати его академии. И теперь я вспоминаю, что видел в Милане, в Кастелло, зал, потолок которого был тоже расписан Леонардо похожим веревочным орнаментом.
Над ним стоят, выстроившись в ряд, созвездия. Двенадцать композиций в кругах замыкаются в одно целое. Картина созвездий очень своеобразная, и некоторые из ее рисунков являются на удивление лаконичными и выразительными. Вот, например, Стрелец. Всего только две руки: одна держит лук, вторая натягивает тетиву. Это «сильная рука», «карающая рука» из Библии. И над всем, в центральной точке «ермолки» – трехголовый орел: смесь русского и польского орлов.
«Лев» с росписей синагоги. 18-й век
На востоке, над арон а-кодеш (специальным хранилищем для свитков Торы, прим. «Авива») снова львы. Только тут они держат уже скрижали, и от них на арон а-кодеш спускается большое покрывало. По сторонам находятся два панно – слева, на северной стене «Вормс», некий проклятый город захваченный каким-то драконом, и древо жизни; на другой стороне, на южно-восточной – Иерусалим и древо познания.
На треугольниках, которые прячут переход от стен к потолку, на одном из них, на северо-западном, бык; на втором, северо-восточном, горная коза; на третьем, юго-восточном, левиафан; на четвертом, юго-западном, слон с паланкином на спине.
На стенах – панели с надписями, святые сосуды из Храма царя Соломона, орнамент и разные живые существа.
Сокровищница форм у художника неисчерпаема. И видно, как все это льется у него, будто из рога изобилия, и будто рука виртуоза не устает сразу и не останавливается от скорости его идей. С противоположной стороны арон а-кодеша я нашел первый набросок кистью, «контур» всей росписи, то, что служило основой для дальнейшей обработки красками. Этот «контур» был сделан на стене художником грандиозного мастерства, кисть которого целиком подчинена его воле.
Цвет росписей – янтарно жемчужный с кирпично-красными искрами. Его невозможно постичь, он живет и движется благодаря специфическому сиянию. На всех четырех стенах имеются окна на самом верху. Солнце идет па кругу, и каждый час по-разному освещает каждую стену, особенно наклонные части потолка. Это придает всей композиции бесконечное звучание. Росписи, при всей своей прозрачности, очень толстые, преобладают тяжелые цвета: охра, свинцовые белила, цинобра (киноварь, прим. «Авива»), зеленый. И совсем немного холодноватых цветов, синего и фиолетового.
Лев — знак зодиака с росписей могилевской синагоги. 18-й век
Деталь росписей синагоги в Могилеве на Днепре. 18-й век
* * *
Откуда, однако, берется этот поток? Где напитались эти облака, чтобы пролиться таким фантастическим дождем?
Могу поделиться следующим фактом. В синагоге всегда имеется небольшая библиотека. В старых синагогах в книжных шкафах стоят гемары (свод дискуссий и анализов текста Мишны, прим. «Авива») и другие книги самых древних изданий, с богатыми титульными страницами и несколькими украшениями и завершающиеся рисунками. Тут некоторые страницы играли в свое время роль аналогичную сегодняшним иллюстрированным журналам: они знакомили с новейшими формами искусства. И это так и есть. Я видел однажды надгробие со следующим типом барельефа: медведь стоит на задних лапах, а вокруг тянется яркий окантовочный орнамент. В многочисленных книгах амстердамской печати 16-го и 17-го веков, на чердаке друйской синагоги я видел завершающий рисунок с таким же самым мотивом. Нет никакого сомнения, что скульптор того надгробия вдохновился этим рисунком.
Второй пример: резьба и целиком композиция многоэтажных арон а-кодешей и ренесансово-барочные титульные страницы еврейских книг. Еврейским резчикам эти титульные страницы служили образцом, также как архитекторам служили работы Виньолы и Палладия.
* * *
Остается только вопрос о национальном моменте этой живописи. Мы оставим его психологам и этнографам. Мы только хотим обратить их внимание на то, что подобие форм, которые по определенным законам раскиданы по стенам и потолку, и форм, которые использовались другими народами того времени, должны обязательно рассматриваться с особенной осторожностью. Итальянец Фиорованти расписывал кремлевский Успенский собор, а его соотечественник Алоизи – сам Кремль. Финикиец Хирам построил царю Соломону Храм. Подобные свидетельства можно приводить бесконечно.
Таким образом, когда знаком культурного народа служит печатная литература, газеты и журналы, собственный театр, собственная живопись, музыка и т.п. – мы имеем все это и также являемся культурным народом.
То, что называется искусством, создается тогда, когда человек не знает, что он делает. Только тогда оно остается памятником культуры. Сегодня, однако, искусство создают те, кто борются против него.
Живой пес нам дороже, чем мертвый лев. Потому что мы знаем, когда умрет пес, он станет львом.
Эли ЛИСИЦКИЙ (перевод Давида Лисовского)
P.S. В 1918 году одним из первых указов Советской власти синагога была признана охраняемым памятником старины, а в 1938 году последней в Могилеве была закрыта для молений и разобрана. Изображения росписей остались лишь на фотоснимках Соломона Юдовина, рисунках Иссахара Рыбака и Эли Лисицкого.
Похожие статьи
