20 января – события и люди
В уральском поселке Суксун, что в Пермском крае, 5 августа произошло уникальное событие: был открыт Мемориальный поклонный камень эвакуированным труженикам тыла, умершим здесь в годы Великой Отечественной войны. Среди них русские, белорусы, евреи, латыши, эстонцы
Торжество. Предприятие сегодня
Дата открытия памятного знака была выбрана неслучайно. Эвакуированная на Урал в июле 1941 года Витебская очковая фабрика в тот же год 6 августа соединилась с местным механическим заводом. Фронт стал получать так необходимую продукцию — защитные очки для летчиков и танкистов ЗП-1. Тогда предприятие называлось военный завод №17…
Идея о поклонном камне появилась 5 лет назад. Только сейчас это удалось сделать. Инициатором установки камня стал Борис Кортин. Автор книги о тех событиях — «Есть горы, которые вижу во сне…», вышедшей в 2011 году. В июле 1941 года под свистящими вражескими пулями, как и остальные семьи, его бабушка и дед с семьей ехали в том же витебском эшелоне.
«Я преисполнен не просто душевного трепета, но, прежде всего, благодарности землякам, не забывшим потери, которые уральцы понесли на трудовом фронте, — сказал Борис Абрамович на торжественном открытии символа. — Этот камень останется священным знаком памяти, он призван пробудить патриотические чувства у следующих поколений. Здесь лежат русские, украинцы, белорусы, евреи. Суксунская земля нас приняла и объединила. Объединила не только для Победы, но и формирования нас как людей».
Соломон Арш за своим станком
На торжественное мероприятие установки Мемориального камня собрались ветераны завода и дети тех, кто когда-то приехал в Суксун в августе 1941-го. На открытии присутствовали и свидетели из витебского эшелона: Тамара Петровна Топычканова (Артемьева), которой тогда было всего 2 года и Соломон Максович Арш, которому в ту пору было уже 12. Торжества продолжились в залах Суксунского музея и на территории оптико-механического завода. Там 86-летний Соломон Арш «встретился» со своим родным станком «Fortuna-Werke», который приехал из Витебска и на котором он в 13 лет начал работать.
Сегодня на Суксунском оптико-механическом заводе производятся защитные очки, щитки для сварщиков, каски и каскетки для рабочих, противошумные наушники, комплекты средств защиты головы, глаз, лица, органов слуха и дыхания. Заслуги в разработке и производстве продукции подтверждены дипломами и сертификатами международных выставок, золотыми и серебряными знаками качества Всероссийского конкурса «Сто лучших товаров России». Количество работников в настоящее время выходит уже за рамки 600 человек.
Меерсон
Коллектив сотруднико завода с Меерсоном (Меерсон 5 слева в псоледнем ряду
А зарождалось это производство в суровом и далеком 1941 году под руководством директора Витебской очковой фабрики, в дальнейшем Суксунского завода Ильи Абрамовича Меерсона. Это он в кратчайший срок сумел вывезти свое предприятие из Витебска. Уже в августе 41-го Меерсон возглавил новое производство для фронта.
Об этом человеке мы знали немного. Было только известно, что в 1946 году он с семьей уехал из Суксуна в Свердловск и работал на заводе №16, который производил медицинское оборудование. Но, благодаря Пермскому архиву новейшей истории (ГАНИ), где был найден его личный листок по учету кадров, перед нами предстала история его довоенной жизни. Разумеется, Илья Меерсон был партийный. Скудные записи его автобиографии рассказали, что Витебск — его родина, здесь прошло его детство. Семья Меерсонов была большой — 10 человек, включая родителей. Сам Илья Абрамович родился в 1907 году. Звали его первоначально Эля Абрам-Хаимович. Имя и отчество он поменял уже в Суксуне, чтобы проще было его подчиненным обращаться с ним. Отец Эли занимался мелкой торговлей, считался представителем мещанского сословия.
В феврале 1917 года во время погрома у Эли Меерсона в Витебске погибли отец, мать и двое малолетних братьев. Эля и остальные дети воспитывались у родственников.
Трудовую деятельность Меерсон начал с 13 лет. В 1920 году поступил работать в качестве ученика слесаря на ремонтно-машиностроительный завод «Коминтерн» в Витебске. Здесь Эля проработал 12 лет. С 1920 года Эля Абрам-Хаимович становится учеником слесаря, а через 4 года он — слесарь-механик. Затем работает начальником слесарного и токарного цехов, одновременно занимает должность заместителя директора завода.
В 1928 году Меерсон женился, вскоре родилась дочь Роза. В 1930 году вступил в партию.
В очках суксунского завода №17
В 1932 году решением Витебского горкома КПБ(б) был переведен на Витебскую очковую фабрику: работал главным механиком фабрики, главным инженером, заместителем директора. С 1936 по 1941 годы Эля Абрам-Хаимович Меерсон уже директор фабрики. Работая, Меерсон постоянно учился: в Витебске в вечернем рабочем политехникуме без отрыва от производства, затем заочно в Московском машиностроительном институте.
А тут – война. Эвакуация предприятий из Витебска началась 2 июля 1941 года. За 6 дней из города вывезли 34 крупных промышленных предприятий и сырье.
Эвакуация
Эвакуированные из Витебска Юра, Перла, Ира
Эля-Абрам-Хаимович Меерсон с фабрикой выехал из Витебска 9 июля 1941 года. Хотя по другим сведениям эвакуированное очковое предприятие выехало из города чуть раньше – 4-го июля. Точна ли эта дата – судить не берусь. Но известно, что 9 июля бои уже шли в Витебске. Последними с вокзала отправлялись паровоз и два вагона с диспетчерами и руководители отделений.
Эшелон с эвакуированной фабрикой первоначально ехал вовсе не на Урал. Его направили в Вологду, которая неожиданно была объявлена прифронтовой зоной. Уже в Вологде пунктом назначения был объявлен город Кунгур. Это в Молотовской области (ныне Пермский край). И лишь из Кунгура все оборудование и людей на лошадях и грузовиках перевезли в Суксун.
В августе 1941 года Меерсона назначили заместителем директора механического завода по очковой фабрике. Приказом народного комиссара здравоохранения СССР от 1 ноября 1941 года витебчанин назначается директором механического завода и очковой фабрики — предприятия под названием оптико-механический завод. По документам он именуется заводом №17 «Главмединструментпрома».
В Суксун вместе с Меерсоном была эвакуирована его замужняя сестра. Два его брата в годы войны находились в рядах РККА.
Илья Меерсон и Арон Гауберг
Главным инженером завода был назначен Арон Файвишевич Гауберг. В конце 1941 года по данным книги приказов завода №17, на заводе работали около 400 человек. Среди них были русские, белорусы, латыши, немцы, поляки и евреи, которые составляли половину штата. Списки имен и фамилий, кто и в каком цехе работал, сохранились.
Уже с декабря 1941 года Суксунский военный завод №17 начал осваивать выпуск защитных очков для летчиков. В дальнейшем стал выпускать очки для танкистов, очковые линзы. В военную пору завод также изготовлял стационарные автоклавы, инфундирные аппараты, трахеотомические трубки, респираторы, специальные ламповые горелки, корпуса ручных гранат.
Остались воспоминания…
В июне и в июле 1941 года все способные воевать мужчины завода ушли на фронт. Среди них и женщины: Посылкина Малка Фридмановна, Сосман Ида Симоновна, Элькинд Эмма Самуиловна, Стыскиан Фрида Моисеевна…
На памятнике выбиты 518 фамилий. В тылу жизнь была очень тяжелой, многие умирали. Из эвакуированных в Суксун за годы войны скончались около 40 человек (не считая детей).
Как же работалось в войну подросткам и женщинам? Из воспоминаний Лидии Николаевны Дементьевой:
«Я пришла на завод в 1943 году. Была обшивальщицей, а потом работала вместе с Хаей Шульман. Работали дружно и весело, всегда пели песни. Хая была компанейская, все время пела и говорила: «Девки, давайте, танцевать!» Однажды Сергиенко (по-видимому, один из начальников, прим.ред.) услышал это и говорит: «Пусть поют, с песней работа спорится». Пели песни военные, все русские. Мы иной раз не можем запеть, просим Хаю, у нее получалось с первого раза спеть какую-нибудь песню, а мы не могли. В войну на заводе давали на карточку 800 граммов хлеба. Этим меня, молоденькую девчонку, и заманили подружки. Есть хотелось. Но хотела учиться. А когда я хотела уволиться, то Меерсон меня не отпустил, сказал, только по вызову, и если замуж собралась. А какой замуж, когда мне еще было семнадцать?! Так и работала всю войну и после, а там уж вечерняя школа появилась.
Борис Кортин, Соломон Арш и члены иудейской общины Перми
Хоть и была война, но по пятницам в клубе завода всегда были танцы. И самодеятельность была хорошая. Приходили с баянами, кто мог играть. Потом с фронта вернулся Коля Попов с аккордеоном. У нас эти танцы назывались «еврейские пятницы». Видимо у евреев по религии праздник, как выходной, начинался в пятницу вечером. Но на еврейском языке никто песни не пел, и Хая не певала, я не слыхала. Бывало, что Хая приносила лепешку, намазанную картошкой и нам предлагала поесть. Говорила, что у нас Пасха и мы печем такие вот «шаньги».
Множество воспоминаний было записано Кортиным, работавшим над книгой «Есть горы, которые вижу во сне…» Но большинство таких подробных воспоминаний не поместились в нее.
От витебчан, в качестве раритета сохранился старинный засыпной сейф. Сейчас он никому не нужен, никто не открывал его с 1980-х годов. Говорят, там хранятся документы персонала завода. На крышке с внутренней стороны был изображен герб Белорусской ССР. Сохранились и ключи. Но несколько потайных замков не могли его открыть даже специалисты. Какие тайны он хранит? Хотелось бы узнать.
Память о прошлом живет в воспоминаниях очевидцев и жителей Суксуна. Но уходят из жизни и дети войны, которые помнят приезд Витебской фабрики. Сегодня их остались единицы…
* * *
А на окраине Суксуна, года три тому назад появилась новая застройка с названной новой улицей – Витебская…
Наталья ТОКАРЕВА, научный сотрудник Суксунского музея
Похожие статьи
